Огромное интервью c Алексом Экслером. Часть 3: жизнь в Испании, политика, современный Рунет

Это заключительная часть большого интервью с Алексом Экслером — писателем, блогером, одним из самых ярких героев эпохи становления русскоязычного интернета. Первая часть тут, вторая здесь.

— Как долго ты уже живешь не в России?

— Седьмой год.

— Расскажи, когда ты сам понял, что «пора валить»?

Когда у меня ребенок родился. Я понял, что мой ребенок должен жить в нормальной европейской стране, а не в нынешней России. Что интересно, у меня было много возможностей уехать в девяностые, но я ни разу этого не сделал. В девяностые я еще думал, что Россию ждет светлое будущее — несмотря ни на что.

— Многие называют одной из проблем, которые толкают к переезду из России, коррупцию и бандитов. У тебя были когда-нибудь проблемы с этим в России? С бандитами в лихие 90-ые не пересекался? Может, есть какая-то интересная история?

— Я много с чем пересекался. Но нынешние двухтысячные, особенно после 2014 года, — намного страшней тех девяностых. Просто на порядок.

— О переезде в Испанию пришлось хоть раз пожалеть? Есть планы переезжать куда-то ещё, или (чем чёрт не шутит) вернуться назад?

— О переезде в Испанию не пожалел ни разу. Я каждое утро, честно говоря, думал, что к этому привыкну. К тому, что живу на море, что зимой плюс шестнадцать градусов, что я на прогулку круглый год хожу в майке. Я думал, что к этому привыкну и буду считать это как само собой разумеющееся. Но я каждое утро просыпаюсь, вижу солнце, море и говорю: «Господи, я живу в раю. Какое счастье, что я сюда переехал». Ну и замечу, что дело совершенно не только в климате.

— И как ты все ещё работаешь при этом?

— А кто будет деньги для семьи зарабатывать? У меня нет миллионов, у меня и сотен тысяч нет. То, что зарабатываю, я трачу на семью. Если я не буду этого делать, то семье будет не на что жить.

— Просто бывает себя очень сложно заставить работать, когда у них тут сиеста.

— Мне легко. Я работаю на себя очень давно. Я за всю жизнь всего полтора года сидел в офисе, был начальником отдела. Всё остальное время я работал фрилансером. Одновременно на несколько контор. Работал из дома и имел там присутственные дни, но не сидел в офисе постоянно.

— Сейчас есть такое мнение, что работать на себя может любой человек, вообще любой.

— Вот ровно наоборот. Работать на себя могут очень немногие люди, которые могут самоорганизоваться.

— Я тоже, кстати, так думаю. Очень небольшое число людей, сидя на море, просыпаются.

— Должна быть определенная самоорганизация. У меня ее, с одной стороны, не было. Я Водолей, бардачник по натуре. Но тут я сумел, потому что это было важно. Я недавно статью на эту тему писал. Вот ты работаешь где-нибудь в офисе или на какого-нибудь начальника. И ты вечером перепил с Норвежским Лесным, и утром ты не в состоянии идти на работу. И ты звонишь начальнику и говоришь: «Петр Сергеич, что-то я загрипповал, у меня температура, и я сегодня не приду».

— Сейчас это модная тема — «отравиться». У офисных сотрудников «отравление» чаще всего происходит по пятницам и понедельникам, в понедельник даже чаще.

— У меня нет начальника, которому я могу позвонить и соврать, если я вчера перепил с Норвежским Лесным. Или с Сергеем Вильяновым, или с Мишей Фадеевым. Утром я знаю, что я перепил. Что я не болен, а я тупо перепил. Поэтому садись, сволочь, и работай. У тебя план есть, ты статью должен сегодня написать.

— А если сейчас не получится, то вечером напишу?

— Нет. Ты вечером уже не попишешь, вечером надо уделить время ребёнку.

— А завтра?

— Нет. Когда у меня было определенное падение посещаемости, я понял, что уже расслабляться не могу. Мы обычно весной, на Святую неделю, всей семьей уезжаем кататься по Испании. Красота, на свою машину сели и поехали — в Севилью, в красивейшие места. Раньше пропустить неделю не было проблемой — ну, блог я пописываю, а статьи не публикуются, и я не пишу. Раньше на посещаемости это почти не сказывалось. А тут я на неделю уехал, вернулся, а у меня чуть ли не на десять тысяч просела посещаемость. На десять тысяч из тридцати пяти — это треть аудитории! Я подумал, что не имею права больше делать такие вещи. Теперь у меня жёсткий режим.

— Даже если ты едешь на Святую неделю в Севилью, то всё равно сидишь и пишешь?

— Я заранее заготавливаю статьи и поддерживаю это всё. Люди привыкли, что каждый день у меня буквально каждый час появляются какие-то новые материалы. Они привыкли заходить и смотреть. А если они один день пришли — ничего нет, второй день пришли — ничего нет, третий день…

— То есть ты считаешь, что если два-три дня ничего нет, то аудитория уходит?

— Ну не два-три, но за неделю уже проседает.

— То есть у людей очень короткая память.

— Я смотрю по статистике, большинство, конечно, приходит из закладок. Просто закладка exler.ru стоит, и они за утренней чашкой кофе…

— Многие — это сколько? Какой процент?

— Приличный. Я думаю, тысяч двадцать постоянных посетителей имеют закладки.

— То есть четверть?

— Нет, не четверть. Половина постоянных посетителей. При этом я не позволяю себе расслабляться. Если каждый день должна быть статья, значит, каждый день должна быть статья. Один-единственный день в неделю я всё-таки выделяю на семью, чтобы куда-то мы могли съездить. Максимум один день в неделю у меня выходной. А в воскресенье мне надо писать рецензию, потому что в понедельник её надо публиковать.

— Это очень сильная внутренняя самоорганизация, конечно.

— Да, она у меня есть.

— Живешь в таком месте, где всё так вкусно...

— А что делать? Мне семью надо кормить. Жена занимается ребенком, и у нас большой дом, которым тоже занимается она. Это же Испания, здесь с трёх лет ребенка к девяти приводят в школу, в час забирают, к трём часам приводят в школу, в пять забирают. А с шести лет его начинают водить уже на плавание, на английский, на какую-то там робототехнику и так далее. У меня жена целый день занимается ребёнком.

— Кстати, а сколько стоит жизнь в Испании? В какую сумму примерно встаёт аренда жилья, коммуналка, всякие бытовые-хозяйственные вещи? За один раз в супермаркете сколько оставляешь? Машину содержать дорого?

— Тут сложно ответить из серии «средняя температура по Испании». Зависит от многих факторов. Содержание моего дома обходится где-то в 300 евро без отопления и где-то в 350 евро в месяц с отоплением. Супермаркет — как и что покупать. Раз в неделю — 70 евро, раз в пару дней — 20 евро.

— Возвращаться в Россию не собираешься?

— Нет, я не собираюсь возвращаться.

— А ты российский гражданин?

— Я российский гражданин, да.

— У тебя вид на жительство?

— У меня постоянный вид на жительство в Испании. У меня ещё было два момента. Во-первых, у меня ребёнок — аллергик, ему сейчас десять лет. Я его увез, когда ему было два года. Врачи сразу сказали, что ребёнка надо на море, это единственный вариант избавиться от этой аллергии. Во-вторых, я мечтал жить на море и уже ненавидел Москву, потому что мне тяжело было в мегаполисе жить. Всё это не переваривалось, плюс моё собственное здоровье, которое сильно не железное. У меня куча всяких проблем и, опять-таки, я в Москве бы просто не выжил. До пятидесяти трех просто не дожил бы, настолько плохо себя чувствовал. На море я как-то воспрянул.

— У тебя есть помощники? Или ты реально сайт тянешь один, и с программистами сам общаешься?

— Нет, у меня один программист, он же админ.

— Он фрилансер?

— Да. Он работает и на других людей, но занимается моим сайтом, серваками и движком. Адаптировал известный фреймворк, который он под меня делал, и его продолжает доделывать.

— Ты о политике же не пишешь, да?

— Почти не пишу, это не моя тема.

— А как же борьба с режимом?

— А мне-то чего с режимом бороться, когда я не в России живу. Я вот даже сужу по моему двоюродному брату, который двадцать пять лет живет в Америке. Когда он что-то пишет про Россию, меня это раздражает.

— Почему?

— Да потому что он живет в Америке двадцать пять лет. Чего ты, чувак, про Россию пишешь, если ты там не живешь?

— Ты знаешь, у нас лучше всего знают про Россию те, кто живёт в Европе. Как говорит моя сестра, которая живет в Эстонии, хорошо любить Россию, живя в Европе. Любить или ненавидеть.

— Я таким не хочу быть. Не любить, не ненавидеть. Единственное, что я у себя публикую, касается непосредственно меня. Например, закон об интернете. Закон, который напрямую касается моих близких и того, что происходит в стране. Я изредка об этом пишу, но стараюсь писать очень аккуратно. Но, в принципе, политика — это не моё. Не моё направление, я этим плотно заниматься не собираюсь.

— Значит, Путина у тебя в жизни нет?

— Слава богу, нет. Спасибо ему за это. Что он меня от себя как-то избавил. Надо понимать, что Россия, россияне живут на острие этой политики. Она у них в крови бурлит, им каждый день из телевизора это всё вливают. А вот в Испании половина народа не знает, как зовут их премьер-министра. Им это на хрен не нужно.

— У меня есть друг-швейцарец. Я его спросил: «Стёпа (Штефан), как это ты не знаешь, как зовут твоего президента?». А он ответил: «Что мне до него? У президента — своя работа, у меня — своя».

— Хотя народ в Каталонии политизирован на всей этой «индепенденции», всё равно это всё носит абсолютно другой характер. Здесь взаимоотношения с церковью, с политиками, взаимоотношения людей между собой совершенно иные. Другое дело, что я не вжился в эту аудиторию, у меня нет свободного испанского. У меня очень мало местных друзей, которые не русскоязычные. И это вполне объяснимо — я сижу дома и работаю на русскоязычную аудиторию по четырнадцать часов в день.

— Не боишься, что будет как в две тысячи четырнадцатом году? Что рынок просядет, а здесь все расходы останутся такими же?

— Да, боюсь. Тогда я пойду собирать помидоры или ещё что-нибудь делать.

— Экслер, собирающий помидоры?

— «Porque no», как говорят здесь. Почему нет? Мне нужно кормить семью, я буду заниматься чем угодно.

— Вопросы о современном Рунете. Ты честно следишь за трендами или остаёшься в рамках уютного фейсбука и сайта, где все взрослые и воспитанные?

— За трендами слежу, конечно. Я же об интернете пишу, я его изучаю. Стараюсь смотреть, что там происходит, где и как. Другое дело, что не всё меня там интересует. Но в основном слежу, да.

— Какой из современных YouTube-проектов больше всего нравится? И почему?

— Никакой, я вообще ни один YouTube-проект не смотрел.

— Дудь красавчик?

— Безусловно, он молодец. Я несколько интервью смотрел. Он сделал себя. Он жанр интервью, которым владеют очень и очень немногие люди, сделал востребованным. Востребованным на своей личности, на своей персоне. Его миллионная аудитория доказывает, что он попал в точку.

— Ты знаешь, какие у него рекламные цены?

— Вполне представляю.

— Это просто космос.

— Я рад за него, молодец.

— Я думаю, ты столько за месяц не зарабатывал.

— Я тоже так думаю. Самое главное, что это всё вполне заслуженно. Он себя сделал сам, я такие вещи очень уважаю. Я знаю ютуберов, у которых тоже миллионная аудитория. И вроде просто какой-то мальчик двенадцатилетний, а потом выясняется, что у мальчика папа — профессиональный телевизионный продюсер. На него пашет группа в двадцать пять человек, ему пишут сценарий и его снимает профессиональный оператор. Это совершенно другая история, таких сейчас немало.

— Дудь же тоже пришел с телевизора.

— Пришёл — не пришёл, но всё равно он сам это сделал. Поэтому я его, в общем-то, очень уважаю. И это очень хороший кейс, очень хороший пример.

— А кто больше всего бесит из современных селебрити?

— У меня классная история в том, что меня вообще никто не бесит. Потому что я не отношусь к той породе людей, которые будут смотреть или слушать людей, которые меня бесят.

— Ты чётко фильтруешь, кто нравится, а кто не нравится?

— Если мне кто-то не нравится, я тупо не буду читать, или слушать. Всё.

— Это старпёрство.

— Да. И я очень рад.

— Потому что современные люди наоборот. Это как с Леной Миро — они смотрят, возмущаются…

— Им надо питаться отрицательными эмоциями, а я люблю питаться положительными эмоциями.

— Есть пример такой хороший. Мы рекламировали одну крупную европейскую марку детской одежды. И Миро на эту тему писала, причём писала положительный обзор этой детской одежды. Так вот несколько ее пользователей написали в штаб-квартиру европейского бренда: «Как вы можете рекламировать вашу одежду у блогерши, которая называет своих подписчиц жирными дурами и тупыми курами! Немедленно прекратите, я больше никогда не буду покупать вашу одежду!» И люди из штаб-квартиры пришли к нам и спрашивают: «Как же вы можете делать такие проекты?». А я им отвечаю: «Ребят, если блог miss_tramel такое говно, зачем тогда те, кто это письмо вам написал, его читают?»

— Это абсолютно не моя тема. Кроме того, я же контентщик. Я его создаю, этот контент. Потребляю я его очень мало. Я писатель, а не читатель, я реально мало читаю. Я, в основном, читаю какие-то чисто технические вещи, которые относятся к технологиям, к тому, как это всё развивается. Вот только за этим я слежу. И читаю очень, очень немногих блогеров, которых мне просто нравится читать.

— Например кого?

— Если не говорить о специализированных IT-изданиях, я читаю Вильянова. Ещё читаю такого, «Шахматист» он себя называет. Это русский американец, который не то чтобы протрампист, но он против Клинтонов. И против травли Трампа. И он очень интересно пишет на эту тему. Называется он «Триггер Штейна». Вот его читаю с удовольствием. Про американские дела. Потому что у него сухая выжимка — что там происходит, про скандалы, но очень аккуратненько. Хороший разбор и всё такое.

— Есть такой проект BadComedian на YouTube, есть очень много других сайтов, где пишут рецензии на фильмы. Тот же «КиноПоиск». Вот как ты предполагаешь с ними дальше конкурировать?

— BadComedian я одно время смотрел, но потом мне быстро надоел этот формат. Но при этом я, конечно, очень уважаю его работу — он классный и крутой. Просто мне что-то нравится, а что-то нет. Так я и не «читатель».

 — Почему?

— Ролики очень длинные и иногда вообще ни о чем. Когда мне BadComedian показывает кусочками практически весь фильм, комментируя его, зачем это надо? Не интересно, быстро надоело. Потом я вообще ни с кем не конкурирую, у меня свой собственный продукт, я не кинокритик, я не специалист по кино. Я зритель, который пишет для зрителей. Просто, в отличие от многих других зрителей, я могу хорошо написать об этом. Вот и всё. У меня очень простой подход — зритель для зрителя.

— А ты не думаешь, что какая-нибудь Afisha.ru, например, перебьёт твой сайт?

— Сколько существует Afisha.ru и сколько существую я?

— Afisha.ru тоже достаточно долго, лет десять она существует.

— А я лет двадцать существую, меня перебила Afisha.ru? Нет, не перебила.

— До сих пор приходят и читают?

— Ровно столько же, сколько и раньше.

— Среди моих близких знакомых много твоих фанатов. Моя бывшая жена, при том, что она бухгалтер, читает твои рецензии до сих пор.

— Видишь, это востребовано. Я в каком формате работал, так и работаю. Потому что каждый человек, который пишет кинорецензии, он их пишет по-своему, выражает своё собственное мнение. Я ни под кого не подстраиваюсь, никто под меня не подстраивается.

— Отдельные эксперты некоторых СМИ любят пророчить, что уже скоро, уже вот-вот инстаграм-блогеры и игровые стримеры заберут всю аудиторию Рунета. И эпоха интеллектуального контента, лонгридов, которые надо читать и анализировать, пройдет окончательно. Ты веришь в это?

— Это всё из серии «А поговорим с вами через двадцать лет, когда никакого театра не будет, будет одно только телевидение!». Востребовано будет всегда всё. Игровые стримеры — это одна аудитория, лонгриды — это другая аудитория, и так далее. Технологии развиваются очень быстро, появляется всё время что-то очень новое, очень современное. Тот же твиттер — я как тогда не понимал, что такое твиттер, и зачем он нужен, так и сейчас не понимаю.

— Твиттер уже сдулся.

— Это не мой формат.

— Твиттер кто сейчас читает?

— Трампа в твиттере читают миллионы. Кто-то следит за новостями. Я не говорю, что он умер. Я говорю про то, что это не мой формат. Сам я это не пишу, сам я это не читаю. Инстаграм появился, ну, востребованный и востребованный. Я не понимаю, что значит вести свой инстаграм. У меня он есть, я его пытался вести, но он у меня быстро заглох. Потому что мне просто этот формат не интересен, он меня ограничивает. И всё, не прикольно. Понимаешь? Я плыву в океане standalone, и я в нём могу делать, что хочу. Любой формат — инстаграм, твиттер, YouTube — меня жёстко ограничивает. А у себя я не ограничен ничем, абсолютно. Хочу видео делаю, хочу фотографии ставлю.

— Может, поэтому ты и востребован? Потому что собираешь вокруг себя людей, которые на одной волне. Вот как мы с тобой. И неважно, на какой платформе, в каком формате ты пишешь — они просто тебя чувствуют.

— Ну да. Им этот формат нравится, он у них востребован — и слава богу. Другое дело, что я понимаю, что это, в конце концов, придёт к своему естественному завершению.

— Ты этого не боишься? Что всё придет к своему естественному концу? И придется помидоры собирать.

— А мы все придем к своему естественному концу. И нам придётся не то чтобы помидоры, а отправиться далеко-далеко. Ну и что? Это естественно всё. Мне стараться сейчас куда-то пробиться, в эти ютуберы? Я не вижу смысла в этом. Просто если я занимаюсь тем, что мне интересно, у меня это получается хорошо. А если я буду заниматься тем, что меня не прикалывает… мне будет скучно. Ничего хорошего из этого не получится.

— Ты не боишься лет через десять остаться вообще без работы в Испании?

— Боюсь. В Испании можно остаться без работы не лет через десять, а намного быстрее. И в России может произойти всё, что угодно. И я останусь без средств к существованию. Пока руки–ноги работают, буду что-то делать.

— А ты в провидение, в бога не веришь?

— Нет. Нет никакого бога. Да и нахрена он вообще нужен?

— То есть ты веришь только в человека?

— Да. Человек — это некоторое время звучит гордо, а иногда и вообще не звучит, а потом этот человек умирает. Такова жизнь.

От Фадеева: Еще раз огромное спасибо Алексу Экслеру за уделённое время и интересную беседу! Если вы начали читать с этой части — обязательно читайте первую часть интервью, о лихих девяностых и становлении Рунета (тут) и вторую, о хайпе и хейтерах (здесь).